Отправлено: 15.05.07 11:15. Заголовок: История AC/DC

Журнал Mojo (Англия) № 85 декабрь 2000г. автор: Sylvie Simmons

«Мы двухгитарная группа», с тремя и четырьмя аккордами.

ЧАСТЬ 1

У них есть все важные ингредиенты: пот, шум, алкоголь – и смерть в собственной блевоте. Когда AC/DC празднуют четверть века на сцене, Сильвия Симмонс поднимает тост за группу которую всегда интересовали только две вещи: рок… и ролл.

Генерал Норьега проигрывал. Шел 1989 год, и денно и ночно американские военные десантники пытались захватить его, продолжая безжалостные атаки на его резиденцию в Панаме. Его не брали ни пушки, не взрывы, но вот последнее оружие просто сломало его. В течение 48-ми часов, из огромных динамиков установленных на танках, военные оглушали его музыкой AC/DC.

Между тем, в Штатах, в стадионной гримерке, три мрачные девушки подростка сидели бок о бок в свете флюресцентных ламп, в облегающих футболках на которых красовались такие слова, «Мы (на первой футболке), Не Робкого (на второй футболке), Десятка (на третьей футболке)». Однако они стремились познакомиться с тремя неряшливыми парнями в бесформенных, старых рок футболках и джинсах которые носят обыкновенные рабочие сцены, один из них с бочкуообразной грудью, а два других еще меньше и похожи на табачные самокрутки, согнувшиеся над кружками с чаем. В то время как в соседней комнате, судя по визгам раздающимся из-за стены, компания затянутых в лосины блондинок которые присоединились к ним у дверей за кулисы, отрывается на славу. В компании роуди. Вот такая это странная группа.
Здесь кто угодно может ошибиться. В начале этого дня, когда фронтмен Браййян Джонсон, человек в кепке, вышел из лифта в своем пятизвездочном отеле, старший по этажу приказал ему починить кондиционер одного из постояльцев.
Джерри Холл не вышла бы за такого замуж. Бритт Экланд не стал бы ходить на их концерты. Вероятность того, что Кевин Кляйн выберет их в модели, равна примерно нулю. Охранники частенько путают их со шпаной и выгоняют с собственных концертов. В США, политики вешали на их альбомы, предупреждающие наклейки, а священники просто сжигали их, а их футболки носили серийные убийцы (Ричард Рамирез) и мультяшные герои (Butt-Head). Пытливые умы в газете LA Times хотели знать: «Почему так много сатанинской лирики? Откуда в названии группы намек на бисексуальность? Откуда все эти ужасы на обложке альбома? Это их лидер вокалист спился? Что это вообще за герои?».
Все просто. Такая Чак Берри+Бенни Хилл лирика, гитарные рифы Берри+Yardbirds и гнойный блюзо-бугивужный грув сделали больше для формирования звучания пост хиппового тяжелого рока, чем любая группа калибра Black Sabbath (и даже Тони Айомми однажды сказал, «AC/DC лучшие – они такая же классика как Zeppelin или deep Purple). «Мы знаем себе цену», говорит Энгус Янг, такой же скупой на цитаты как его рост и шорты. «Рок-н-Ролл». «Мы не меняем своего звучания», говорит его старший брат Малькольм, «настройки наших усилителей не меняются из концерта в концерт и, как вчера сказал Энгус, каждый год мы выпускаем один и тот же альбом только с другой обложкой. Мы не имеем привычки сидеть, сложа руки. По большому счету, мы двухгитарная группа с тремя или четырьмя аккордами, однако при желании, мы можем добавить еще один аккордик». Когда в 1976 вышел их интернациональный дебютный альбом High Voltage (сборник из двух австралийских пластинок 1975 года), примитивные гитарные рифы, распутные вокалы, энергетикка, творческая позиция и простота были пост арт роком, пост стадионным динозавр роком, анти AOR глотком свежего воздуха. Худые, сопливые, совсем зеленые, AC/DC были джинсовой курткой в музыкальной форме. Квартетом столетия, и они остаются такими и поныне.
Это была самая холодная зима за много лет, и Янги переживали эту зиму в Глазго. В 1963 они собрали шесть из восьми своих детей и отправились в Австралию. Двое других покинули родной дом за несколько лет до этого – Алекс играл в Гамбурге, в рок-н-ролльной группе, там он познакомился с музыкантами The Beatles, которые позднее подписали его группу Grapefruit на свой лейбл Apple.
«Все мужчины в нашей семье на чем-то играли», говорит Малькольм. «Стиви, старший брат, играл на аккордеоне, Алекс и Джон первыми взялись за гитары, а потом это увлечение перешло по старшинству к Джорджу, потом я, а потом уже Энгус – как бывает когда младшие в семье, донашивают за своими братьями и сестрами их старые поношенные вещи. Мы даже не врубались, что учимся играть на гитарах, просто эти самые гитары всегда были под рукой, мы думали, что в других семьях происходит тоже самое. Я и Энгус просто баловались – в основном играли 12-ти тактные рок-н-роллы, песни Чака Берри, Литтл Ричарда, Элвиса». Между тем старший брат Джордж не стал на этом останавливаться и сформировал группу The Easybeats. И меньше чем через год после того как семья перебралась в Сидней, группа взмыла на вершину австралийских чартов.
Малькольм: «Это были просто замечательные времена. Я был еще юношей, а мы сталкивались со всеми этими вопящими девчонками, целой толпой, по 200 человек они тусовались у нашего дома, чтобы хоть глазком взглянуть на The Easybeats, которые были как австралийские Beatles. Мы с Энгом часто тусовались с ними и думали, «Вот чем надо заниматься!». Семя было посеяно в благодатную почву, и мы начали играть еще усерднее». Когда в 15 лет он бросил школу – на самом деле, для того, чтобы работать на фабрике по пошиву лифчиков – сам Малькольм уже играл в нескольких группах, например в Velvet Underground (не путать с оригинальной американской командой) исполнявшей ковер версии песен Stones и Free. Милая музыка, но без имиджа или с претензиями на амбиции, «потому что я всегда мечтал поехать в Англию со своей группой. Тогда мне нужно было отдавать деньги за купленный в долг Маршаловский усилитель – и я платил 8 месяцев – и в тот день, когда я отдал последние деньги, я подумал, «Это же мое», и ударил себя по голове. Я решил, что мне нужно самому собрать группу, так, чтобы мы могли играть СВОЮ музыку. Джордж как раз вернулся в Австралию из Англии и заявил, что в Англии все поголовно слушают рок-н-ролл – The Stones и The Faces – все остальные команды были слишком попсовенько-сладкими. Я подумал, «Но ведь мы с Энгусом как раз и выросли на рок-н-ролле. Поэтому я собрал нескольких парней, которые были не прочь поджемовать и подумал, «Если я смогу заставить их играть рок-н-роллы, мы сможем выступать и немного подзаработать». Все было в порядке, но я чувствовал, что мне нужен дополнительный инструмент – может быть клавишник, или второй гитарист».
Когда тем вечером он вернулся домой, Энгус с несчастным видом сидел в своей комнате. Его собственная школьная группа, Tantrum, распалась. И тут Малькольма словно осенило, и он пригласил его в свою новую группу на место лидер гитариста – «если честно, потому что Энгус играл на гитаре; и еще в детстве он открыл в себе задатки шоумена». Энгус колебался, «Он сказал, «Ну я не знаю, а как меня примут твои ребята?». На что я ему ответил, «Забей на них, давай просто посмотрим что из этого получится». И они приняли его – кроме вокалиста, который сказал, «Нет, мы не можем взять этого парня, он не похож на рок звезду». (если быть точным, то он был похож на, «одного родственника из Семейки Адамсов. У меня был хаер до жопы», говорит Энгус). Я сказал вокалисту, если он тебе не нравится, тогда можешь валить отсюда». Что он и сделал, через 8 месяцев. Первый концерт новой банды состоялся между выступлениями двух местных групп в одном пьяном, пляжном клубе который назывался The Last Picture Show. Энгус пришел в своей школьной форме.
Энгус: «Я жаловался своей сестре на то, что невозможно двигаться на сцене когда твои движения сковывают джинсы, понимаете, в этой джинсе реально потеешь? И она предложила мне выходить на сцену в своей школьной форме, так как я тогда все еще учился в школе, я мог добыть себе несколько запасных галстуков, все, что мне было необходимо. Она решили, что школьная униформа может стать классной фишкой».
Малькольм: «До этого момента он спокойненько стоял себе на сцене и играл как и все мы, но как только он надел на себя эту школьную униформу, он превратился в монстра. Конечно, на первых концертах над ним стебались и освистывали, мы играли перед крутыми мужиками, но как только он брал первый аккорд, он реально менялся в лице. Мы играли старые трех минутные песни Чака Берри, джемовали на тему этих песен, а Энгус мог носится сломя голову по всему клубу, забирался на столы; выпивка летела на пол, клиенты заказывали еще выпивки, и владелец заведения не мог на нас нарадоваться». Так они завоевали аудиторию. И с этого дня, они уже выступали как хэдлайнеры. К своему второму концерту в клубе Chequers, они также официально взяли себе новое название – благодаря сестре Маргарет, которая увидела аббревиатуру AC/DC на задней стенке семейного пылесоса модели Hoover. Энгус и Малькольм решили, что это мощное, прямо таки электризующее название. Остальные – без сомнения с подачи оригинального вокалиста Дейва Эванса («Он возомнил себя этаким Гари Глиттером», говорит Энгус, «и одевался соответствующе») – интерпретировали это имя группы несколько иначе, поэтому в начале карьеры группы, бывало, приглашали играть на стрип шоу голубых, когда во время австралийского турне они играли на разогреве у Лу Рида, и отсюда взялась шутка о молнии посередине когда в мужском сортире к их будущему легендарному вокалисту Бон Скотту обратился с вопросом глава музыкального издательства. С тех пор это название больше никого не сбивало с толку.
Когда турне на разогреве у Лу Рида подошло к концу, группа – минус их оригинальная ритм секция – собралась в студии со старшим братом Джорджем и его соратником по Easy Beats Гари Вандой, для того, чтобы в 1974 выпустить свой первый сингл, Can I Sit Next To You Girl. «Гитары звучали прекрасно, и группа сыграла на уровне. Только вот певец никуда не годился», оценивает эту работу Малькольм 26 лет спустя. «Лучше уж мы вообще ничего бы не записывали. Потом мы все переиграли с Боном».
Бон (полное имя – Рональд Скотт) родился в 1946 в городке Кирримуир, Шотландия, и в начале 50-х вместе со своими родителями иммигрировал в Австралию. Его новые школьные приятели, периодически поколачивая его, дали ему кличку «Бонни Шотландия». А когда он конкретно научился драться, его начали называть просто – «Бон». Используя свое ново обретенное умение колошматить по предметам как барабанщик волыночного оркестра города Перта, он пять лет подряд становился чемпионом на конкурсах несовершеннолетних барабанщиков, прежде чем бросил школу, избежал призыва на военную службу по причине («социальной неуживчивости»), успел посидеть в тюрьме за драку. Он был хиппи и шатался по улицам Мельбурна с блуждающим взором и ручной змеей на своей шее, и был барабанщиком в таких поп группах как The Spectors и The Valentines (которые переиграли одну из песен Easybeats и выпустили ее на сингле) и в блюз роковой группе Fraternity.
Энгус: «Впервые я увидел Бон Скотта на одном разговорном шоу на австралийском телевиденье, на котором попсовик зарубал одну из своих песен, и интервьюер был тотально разочарован, считая, что на шоу пришел какой-то глупый рок-н-ролльщик. И вдруг Бон закричал, «Муромой ты ебаный!», и начал скакать по всей студии верхом на этом попсовике. Я подумал, «О-па, как мило!».
Впервые они встретились на клубном концерте в Аделаиде, в один из свободных от концертов дней во время турне в поддержку Лу Рида. Бон, недавно вышедший из больницы после мотоциклетной аварии, работал водителем. «Он ошивался на наших выступлениях и говорил, «Я барабанщик, ну же, дайте мне поколотить в вашей банде», на что мы ему отвечали, «Нет, у нас уже есть ударник». Вот так он и стал нашим водителем и рабочим сцены. Потом, в один из вечеров, наш вокалист не пришел на концерт – и Бон вызвался добровольцем. Мы знали о том, что у него хороший голос. Он спросил нас, «Ну и в каком стиле я должен петь?», потому что когда он пел в других группах, музыканты этих групп хотели, чтобы он пел в манере популярных на тот момент вокалистов. Он очень удивился, когда мы ему сказали, «Да пой, как поешь». Он выпил две бутылки бурбона, занюхал дорожку кокса, проглотил несколько колес амфетаминов и сказал, «Ну вот, я готов». А потом он носился по сцене, нацепив трусы своей жены и орал в зрительный зал». Вот таким был Бон.
Когда впервые автор этих строк встретила Бона, он выпрыгивал из лифта отеля Continental Hyatt House на Sunset Boulevard, с бутылкой бурбона в одной руке и большой правой грудью какой-то блондинки в другой. Татуированный, проказливый мужик годящийся Энгусу в отцы, у него была порочная ухмылка, еще более грязный рот и жилистое тело грузчика со стажем, поднимающего бутылки и отжимающегося на огромных женщинах. Он решил переквалифицироваться из барабанщиков в вокалисты, и сказал мне, «потому что вокалистам достается больше девчонок».
Малькольм: «Конечно, он не понравился нашему менеджеру – «Мы не можем взять в группу этого парня: он не будет привлекать внимание женского пола, да и вообще какой-то старикан с акульим зубом вместо сережки» - это было в те времена, когда были популярны такие группы как Bay City Rollers и Sweet. Но мы сказали, «Да нам плевать на все это! Именно с приходом Бона группа стала настоящей командой. В нашу группу пришла яркая личность со своим собственным стилем и своей манерой писать тексты песен».
Энгус: «Я не думаю, что без Бона на сцене вообще могла появиться такая группа как AC/DC. Да, мы с Малькольмом могли там чегойто играть, но все это было бы не то. Бон сделал AC/DC яркой и по своему неповторимой командой. Он был одним из самых отвязных чуваков которых я встречал. Когда мы только по знакомились, он на английском то толком разговаривать не умел – от него только и слышно было, «блядь», «пизда», «моча», «дерьмо». Все стало как-то гораздо доходчивей и откровенней».
Малькольм: «Через три недели после прихода Бона в группу, мы сочинили все новые песни и были готовы записать первый альбом». High Voltage (австралийская версия) – вновь спродюсированный Вандой и Янгом и с Джорджем Янгом на басу, однако, группе вновь пришлось сменить ритм секцию – был записан за неделю, и AC/DC вновь выступали по притонам Blues Brothersesque, когда «нам приходилось пробиваться с боем в зал – эти захолустные клубы кишели жлобами, стреляющими из дробовиков в окна гримерок».
Энгус: «В этих захолустных австралийских клубах собирается самая крутая публика в мире. Перед такими, не нужно бояться крови». И на одном из концертов кровь чуть было не пролилась. «Это случилось в одном горняцком городишке, крутом местечке, полиция дежурила на улице, у входа в клуб. Промоутер сказал нам, что среди публики затесался какой-то маньяк с тесаком. Мы должны были отвлечь его своей игрой, так чтобы полицейские могли войти в зал и повязать его. Я сказал Малькольму, «Слушай, может мне не стоит туда выходить, особенно в школьной то форме». На что он мне ответил, «Да ничего страшного, с тобой все будет в порядке», и после короткого пинка под зад, я вылетел на сцену».
Когда их дебютный альбом поступил в продажу, группа поселилась в одном доме в Мельбурне, в районе красных фонарей. Малькольм: «Конечно, проститутки знали нас. И многие из них захаживали – какие только женщины не посещали нас, ведь мы же были молодая группа». Даже больше, когда их второй альбом выпущенный в том же году, T.N.T., начал подниматься в австралийских чартах. «Его постоянно гоняли по радио, и вдруг мы столкнулись с тем же, с чем столкнулись Easybeats, когда мы были еще детьми – толпы женщин перед окнами нашего дома. И такие же толпы внутри! Но за порядком постоянно следили: нам могли постучать в дверь в три часа ночи, и несколько официанток убирали пустые бутылки, пакеты с травой и все остальное. И мы ни разу не прокололись. Из-за шума и марихуановой вони к нам частенько заглядывали менты, но никогда не докапывались. Кто-нибудь из них просил, «О, а можно я посижу за барабанами?». Вот такие дела творились в том доме. Мы были бедными, но при этом жили как короли. И там мы написали много песен».
ЧАСТЬ 2

Одной из них была тема The Jack, их распевная, победная песнь венерической болезни, общее отношение группы к навещавших их тогда проституткам. («Мы все побывали у доктора», говорит Энгус). Песня была написана что называется «по горячим следам», пока всем музыкантам делали уколы пенициллина, и премьера состоялась перед той женщиной которая послужила вдохновением для этой темы. Другой темой была Whole Lotta Rosie, тоже вдохновленная проституткой, толстушкой из Тасмании – ну конечно, вы знаете как ее зовут. Она попыталась снять Бона фразочкой, «Я переспала с 28-мью знаменитыми мужчинами», но он (Бон) уже договорился провести эту ночь с другой подружкой. Когда на следующее утро он проснулся, все его тело болело, рядом лежала подружка – а с другого боку сама Рози. «Двадцать девятый» с ухмылкой сказала она ему. Бон: «Тем утром я проснулся и для того, чтобы вылезти из кровати мне пришлось переползать через не6е, потому что она была как гора. Перелезая я застыл на ее теле и обнаружил, что снова трахаю ее!».
Энгус: «Бона прямо таки тянуло к крупным женщинам. Он часто веселился с двумя девчонками, которых все называли The Jumbo Jets («Аэробусы»)». Надо сказать, что Бон веселился с любым, кто хотел веселиться.
Бон: «Как-то раз по утру в дверь постучался один парень и сказал, «Отвали, теперь моя очередь трахаться». И тут кто-то выламывает дверь, и оказалось, что к нам вломился папашка этой девчонки, и он засек меня как раз в «процессе работы» над его дочерью, потом я узнал, что ей было всего 16-ть. Он на мне живого места не оставил».
Энгус: «Он получал письма со всего мира, женщины писали, как они мечтают трахнуть его и отсосать. Мы часто читали эти послания и угорали. И он решил, что его считают каким-то секс символом».
Малькольм: «Мы жили в том доме всего где-то пол года, но за эти 6 месяцев произошло столько разных приколов о которых можно рассказывать пол года. Это было незабываемое время». Они решили воплотить в жизнь стремление Энгуса съездить в Британию. Их альбомы так хорошо продавались в Австралии, что они подписали мировой контракт с лейблом Atlantic, который захотел отправить их в Штаты; они убедили свою фирму грамзаписи, что будет гораздо лучше, если они начнут с клубных концертов в Лондоне, создавая и распространяя вокруг себя шумиху. «Тогда Лондон играл роль музыкального центра. Если группа на что-то претендовала, им надо было отправляться в Лондон. The Easybeats стали единственной австралийской группой добившейся там известности и успеха, они и The Bee Gees». Так в апреле 1976 года, AC/DC высадились в Лондоне. Когда они впервые вылезли на сцену в клубе Red Cow в Хаммерсмите, The Sex Pistols играли в клубе The Nashville Rooms на разогреве у группы 101ers Джо Страммера.
Энгус: «Панк появился почти одновременно вместе с нами. Джон Пил гонял наши первые две пластинки и называл нас «Антиподной панк группой»».
Малькольм: «Мы постоянно твердили, «Мы не панк группа, мы рок-н-ролльная группа». Мы были покруче всех этих панков. Мы часто сидели и смеялись над теми ребятами, которые должны были уметь откусить себе голову и думали, «Мы можем запросто вырвать безопасную булавку из его носа и отделать его как следует». Но хорошо, что появился этот панк и на какое-то время изменил лицо рок музыки, и вымел прочь все это хипповое говнецо!».
Их новый GHQ – дом в пригороде Барнса – стал зловещим напоминанием того дома, в котором они жили в Австралии, но восторженная публика поддерживала их дух. Энгус: «Когда мы начали играть в клубе Marquee, народ начал валить на наши концерты толпами. На первом концерте мы играли на разогреве у Back Street Crawler – группе Пола Коссова, они продолжали выступать даже не смотря на то, что сам Коссов умер. На через неделю мы играли уже в качестве хэдлайнеров, и очередь в клуб тянулась по всему кварталу». И им предложили регулярно выступать в этом клубе. А к лету им также предложили поиграть на разогреве у Марка Болана, откатать европейское турне с группой Ричи Блекмора Rainbow, и выступить на фестивале в Рединге. Осенью, они гастролировали по Европе, а на Рождество вернулись в Австралию, чтобы подготовить альбом (третий в Австралии), Dirty Deeds Done Dirt Cheap. И целую неделю они записывали свою новую работу.
Let There Be Rock должен был стать важной пластинкой. High Voltage и Dirty Deeds провалились в чартах за пределами Австралии, и им не терпелось узнать, смогут ли они сделать карьеру в Британии, и в остальном мире. На этот раз Ванда и Янг придали их грубому, похотливому блюзовому бууги металлическую резкость – что по всей вероятности было нужно для попадания в английскую «Первую Двадцатку».
Энгус: «Наш брат Джордж спросил у нас, какой альбом мы хотели бы записать и мы ответили, что было бы здорово просто записать много гитарных рифов, потому что мы все были на взводе после таких насыщенных гастролей».
Гастроли превратили группу в законченных профессионалов, но у AC/DC вновь возникли проблемы с ритм секцией. Басист Марк Эванс ушел из группы, они снова вернулись в Лондон, поместили объявление в еженедельном рок журнале Sounds и начали прослушивать кандидатов (Малькольм рассказывает байку о том, что недолго он рассматривал кандидатом в басисты Глена Метлока из Sex Pistols, просто вместе они часто бухали в пивной Warrington). Подходящий кандидат, а им оказался бывший басист группы Bandit Клифф Уильямс, умел «заполнять саунд», что как раз им и было нужно для прорыва в Штатах, куда они и отправились, после европейских гастролей в первом отделении у Black Sabbath.
Концертная статистика такова, что каждые 15 минут глохнет один американец. Наверное, некоторые из них побывали на одном из концертов AC/DC 1977-78. Такое происходило сплошь и рядом. Черт возьми, и я сама не избежала этой участи тоже. Малькольм: «Мы понимали, что Америка большая страна, и что нам придется много гастролировать, так что мы решили, «Да и черт с ним, давайте выступать – везде, где только можно, даже в разгар зимы». Как-то раз мы выступали и на наш концерт смогли прийти только те, кто сумел прорваться через снежный буран и сугробы в метр толщиной, так что потом мы еще раз выступали в том месте. Это было круто – в разных штатах по разному относятся к музыке – но в таких городках как Джексонвиль, Остин. Колумбус, штат Огайо мы играли перед большими толпами, чем в Англии».
Энгус: «Когда мы впервые приехали в Америку, я думаю, что вы могли бы пересчитать по пальцам те радиостанции на которых гоняли рок музыку; но на тех радио станциях гоняли наш альбом. Тогда по радио в основном гоняли песни в стиле такого очень мягкого рока или диско, но такая радио политика способствовала тому, что подростки валили толпами на рок концерты. Это были почти что два разных мира, тоже самое творилось в Австралии». Между тем Энгус нашел себе новую игрушку – первую безпроводную гитару.
Бон: «Энгус ухмылялся как Чеширский Котяра, и похоже порочные мысли приходили ему на ум, когда он думал о том хаосе который он будет сеять при помощи своего маленького, порочного изобретения». Например, он забирался на плечи вокалиста и пилил свои соло во время выхода в зрительный зал. Как-то раз они вывалились из дверей лос анжелевского клуба Whiskey. Тщетно пытаясь убедить охранника в том, что они музыканты группы хэдлайнера, так что им пришлось покупать билеты у перекупщика для того, чтобы вернуться в зал.
Малькольм: «Кен Шаффер, один из ученых ракетчиков увидел Энгуса на концерте, прикупил себе в пользование это устройство. Мы были в шоке, черт возьми, никаких проводов. Мы использовали беспроводную гитару под конец американского турне, но вот когда мы вернулись в Британию, все решили, что мы блефуем. «Фальшивка! Они играют под фонограмму». Часть зрителей хотела, чтобы им вернули деньги, потраченные на билет. И нам пришлось приглашать пацанов на сцену и говорить, «Смотрите сами, это же гребанное радио, а теперь идите и расскажите другим!»».
Они начали подниматься в Америке – они выступали с аншлагами, а их песни звучали на радио (в том числе растиражированная на бутлегах живая сессия live From The Atlantic Studios) – но им все никак не удавалось взломать американские чарты. Однако в Британии, они были неудержимой силой: два альбома 1978 попавшие в Top 20 (Powerage и концертная подборка If You want Blood… You’ve got it, с окровавленным Энгусом проткнутым собственной гитарой на обложке), а также ряд хит синглов. Жаждая повторить подобный успех в Штатах, их фирма грамзаписи решила, что необходимо выпустить эклектичный альбом, поэтому они увеличили бюджет, оторвали группу от Ванды с Янгом и Австралии и пригласили их в Америку для того, чтобы поработать с продюсером Эдди Крамером, который сделал себе имя продюсируя альбомы Kiss. Но такая казалось бы беспроигрышная комбинация провалилась.
Малькольм: «Он часто вмешивался в творческие вопросы и предлагал что-либо абсолютно не совместимое с нашей группой. Мы решили, что не можем с ним работать. Но руководство лейбла пригрозило разорвать с нами контракт, если мы будем артачиться. Мы оказались в неудобном положении. Мы сказали нашему менеджеру, «Этот парень должен уйти, в противном случае ты не будешь заниматься менеджментом группы. Он порешал эти спорные вопросы и передал нашу запись своему другу, Мэтту Ланджу» - в то время известного по своей работе с такими группами и музыкантами «новой волны» как Грэхем Паркер и The Boomtown Rats. «Мы сказали Крамеру, завтра у нас выходной, нам нужно сделать перерыв в работе, и за тот день мы написали 9 песен и отправили их Мэтту. Он тут же отослал их назад и сказал, что хочет с нами поработать». Работая с группой в лондонской студии Roundhouse, Ланджу пришлось балансировать между простотой, которую хотели AC/DC и безупречно записанным альбомом, за который платил сам лейбл. И через три недели они записали альбом Highway To Hell («Шоссе в Ад», так Энгус называл американские гастроли). Эта пластинка ворвалась в английский TOP 10-ть, а под конец года попала в американский чарт TOP 20-ть.
Смена менеджмента на американскую фирму занимавшуюся делами таких музыкантов как Тед Ньюджент и Aerosmith дало возможность провести масштабные гастроли по США, на одном из выступлений которых они чуть было не потеряли своего вокалиста. Когда для дозаправки, так же как и Бон, самолет приземлился в Техасе, певец принял предложение одной мексиканочки выпить с ним в местном баре, в котором он в конечном итоге затеял драку бильярдным кием с ее гневным дружком и остальными клиентами мужского полу, пока музыканты его группы всюду искали его.
Энгус: «Бон был необузданным человеком. Как-то раз он стоял у окна четырехэтажного дома и выпивал, и вдруг окно открыло и раздался мощный всплеск воды, он сиганул из окна в бассейн. Мы все подбежали к окну и увидели его внизу мокрого и ухмыляющегося. «Зачем ты это сделал?». «Ставка – 10 долларов. Один чувак только что поспорил, что я не прыгну. На что я ему ответил, «Давай 20 баксов и я прыгну спиной вперед». Я помню как на одном из концертов он карабкался на огромную систему громкоговорителей PA, больше 18-ти метров высотой, он схватил меня за руку и втащил за собой, я РЕАЛЬНО испугался, а он мне говорит, «Прыгай!». И он прыгнул. Ему было не знакомо чувство страха».
Бон казался неразрушимым. Так что когда, через 6 месяцев после выхода Highway To Hell и меньше месяца после того как они дали свой последний совместный концерт, Энгусу позвонила подружка вокалиста, «в истерике она пыталась узнать подробности, потому что она узнала о том, что Бон умер», он не мог поверить в это – до тех пор пока из больницы Южного Лондона ему не позвонил их менеджер, лично опознавший тело.
Получилось так, что две песни с альбома Highway To Hell стали ужасно пророческими. Одна – Night Prowler, написанная как нахальная выходка и ставшая гимном для насильника из Лос Анжелеса, убийцы, сатаниста и любителя футболок AC/DC Ричарда Рамиреса. Другая - Touch Too Much. Есть одно видео, которое продается в американских книжных магазинах религиозной литературы, оно называется «Рок-Н-Ролл: Поиски Бога». И там есть такая цитата Исаии – «Господу пришлось смешать извращенную душу, как пьяницу захлебнувшегося собственной рвотой» - и это делает Бон Скотта примером какие опасности таит в себе рок разврат. Вокалист, как написал в свидетельстве лондонский патологоанатом, «допился до смерти».
Он пил в клубе Music Machine (теперь The Camden Palace) до трех часов ночи. Друг отвез его домой. Когда они приехали на место, он не смог вытащить его из машины, тогда он отвез его к себе домой. Однако, он вновь не смог растолкать Скотта, и он укрыл певца одеялом, оставил его в машине. А потом пошел спать. Проснувшись через 15 часов, он пошел проверить Скотта, но тот не подавал признаков жизни. Он спешно отвез его в больницу, где врачи констатировали смерть, он захлебнулся собственной рвотой.
ЧАСТЬ 3

Малькольм: «Все были в шоке. Все оказались в какой-то пустоте – никто не хотел уйти, мы просто НИЧЕГО не чувствовали». Музыканты группы вместе с телом Бона отправились в Перт на похороны. Энгус: «Все ходили молчаливо. Никто не знал, что нам дальше делать. Я сам только что женился – мне было трудно принять его смерть как данность. Мы были в депрессии».
Малькольм: «Мы поехали на похороны и увиделись с родителями Бона – для них его смерть была огромной потерей, но они смирились с ней быстрее нас. Когда мы уезжали, отец Бона сказал, «Вам надо найти себе нового вокалиста, да вы и сами знаете». На что мы ему ответили, «Мы не знаем, что нам делать». А он нам, «Ну, чем бы вы не занимались, главное не бросайте ваше дело». Когда мы приехали в Лондон, менеджер приехал к нам со своим списком вокалистов, но я сказал, «Я не желаю просматривать этот список». Мы продолжали пребывать в апатии. Мы подумали, «Все просто, мы не можем заменить Бона». Мы несколько недель ничего не делали, т ...

 Отправлено: 15.05.07 11:15. Заголовок: История AC/DC

... олько горевали, но потом я позвонил Энгусу и сказал, «Может быть, ты приедешь в репетиционную студию Easy Hire, и мы немного поиграем?». Вот так мы снова начали играть вместе». Они успели поработать с Боном над новыми песнями. Энгус: «На самом деле, незадолго до своей смерти, Бон успел сыграть на барабанах на демо нескольких песен». Малькольм: «И через какое-то время, мы решили, что можем рассмотреть несколько кандидатов». Среди прочих были Аллан Фрайер (Allan Fryer); австралиец похожий на Бона, который потом стал фронтменом группы Heaven; лондонец Гари Хольтон (Gary Holton) из команды Heavy Metal Kids; и Брайян Джонсон из County Durham, который как раз пытался реформировать групу в которой он пел в 70-х – Geordie.
Брайян: «Все произошло быстро. Малькольм позвонил нам в Главный Национальный День, 1980 и спросил, «Нет желания прийти и поиграть с ребятами?». Я был большим фанатом Бон Скотта – и остаюсь им до сих пор, я до сих пор слушаю его записи – очень грязный голос, самый прикольный голос в блюзе».
Малькольм: «Мы сидели и спрашивали, «Ну и где этот чувак, Брайян? Он должен был быть здесь еще час тому назад». «А, это вы про этого типа? Да он на первом этаже играет в пул с нашими дорожниками!». И тогда мы подумали, «Ну надо же, по крайней мере он умеет играть в пул!». И кто-то пошел за ним. И вот в комнате появился этот крепыш в матерчатой кепке. «У него слезы стояли на глазах – он также как мы был расстроен смертью Бона. Так или иначе, мы сказали, «Ну что, начнем?», а он и говорит, «Я пел Whole Lotta Rosie вместе с Geordie», вот с этой темы мы и начали. «Черт возьми, а этот парень «мышей ловит». Что еще хочешь спеть? «Nutbush City Limits?». Да не вопрос, мы знаем эту песню, и он спел ее не менее классно, чем Rosie. И тогда мы начали улыбаться – впервые со смерти Бона».
Энгус: «Бон рассказал нам о Брайяне – он видел как тот пел вместе с Geordie, как он катался по сцене и орал как оглашенный. Бон сказал, что это было лучшее шоу, которое он видел в своей жизни. Бон считал образцом рок-н-ролльного вокалиста Литтл Ричарда, и тут такая похвала в адрес Брайяна, мы тогда еще подумали, «Нам надо попробовать отыскать того парня, о котором говорил Бон». Вот так мы его и нашли. Прикол, когда я потом рассказал об этом Брайяну, тот ответил, «Я расскажу тебе, что потом было после того концерта – меня отвезли в больницу. У меня был приступ аппендицита, вот почему я с воплями катался по сцене»».
Через несколько дней группа уже была в студии Compass Point на Багамах вместе с продюсером Мэттом Ланджем. Они послали за Брайяном автомобиль и купили ему билет на самолет. Брайян: «Я испугался до усрачки. Однако меня больше пугали роуди, чем сами ребята, потому что роуди в своих разговорах говорили о Рике Уэйкмане, группе Yes, говорили о чертовски известных группах на которых им приходилось работать. Но вот с ребятами я чувствовал себя как дома. Уже при первой встрече, я чувствовал, что могу запросто пойти с ними попить пивка. Я понимал, что они переживают после смерти Бона; это же понятно, такие вещи просто так не забываются, но с ними я никогда не чувствовал себя каким-то отщепенцем. Вы знаете, что первое спросили у меня Малькольм и Энгус, когда я только пришел в группу? «Слушай, а по жизни, ты вообще ранимый человек?». А я им, «А в чем дело то?». На что они мне сказали, «Потому что если ты пришел в нашу группу, черт возьми, ты должен уметь держать удар, потому что еще не было ни одного репортера который бы нас не обосрал, с тех пор как мы уехали из Австралии». Я сказал, «Ну, я выдержу любую критику в наш адрес, вы же недавно выпустили хитовую пластинку Highway To Hell», но они никогда не давали мне повод почувствовать себя заменой погибшего вокалиста».
Малькольм: «Мы знали, как будет называться этот альбом, даже не написав еще ни одной песни. Энгус предложил, «А почему бы не назвать этот альбом Back In Black?, сделать черную обложку и посвятить эту пластинку Бону»».
20 лет спустя альбом Back In Black до сих пор поистине поражает – смертельная комбинация диких и едва ли подавленных чувств, гнев от потери Бона и решимость в своем желании продолжать свой путь. На этом альбоме они боролись с перепадами настроения и выдали вечно мощные дорожки, на Багамские острова налетели ураганы, а по пляжу прокрадывался размахивающий мачете убийца туристов. «Мы очень сплотились как группа», говорит Малькольм. «Багамы были вовсе не похожи на тропический рай – порою там было жутко, прибавьте сюда еще и потерю Бона, и все остальное… Нам было не просто записывать этот альбом. И только когда мы уехали с Багамов, а потом заперлись в нью-йорской студии и начали микшировать альбом, после того как около недели мы ничего не слушали, мы подумали, «Черт подери, да это же настоящий монстр!». Да, мы записали потрясающую пластинку». Альбом попал на первое место в Британии. Было выпущено два хит сингла. Пять недель пребываение в американском TOP 10-ть. Более 10-ти миллионов распроданных копий (на 2007 год – 21 миллион только в США – прим. пер.). AC/DC были звездами.
Брайян: «Да, безусловно, времена Back In Black были для нас золотой эрой, но я был слишком занят для того, чтобы наслаждаться этим временем или как-то запомнить тот временной отрезок. Я вернулся домой на две недели, сидел и думал, «Мы действительно прославились?». Нет…. И вдруг мы уже выступаем на американских стадионах, у нас МОРЕ работы. Мы работали без отпусков. Я привык вкалывать еще играя в Geordie, мы выступали каждый вечер, но здесь все было иначе – сами масштабы происходящего, обрудование, дорожная команда, мы перелетали с места на место на самолете, а не толкались на заднем сиденье какого-нибудь микроавтобуса. Тогда еще не было никакого MTV и мы делали себе имя за счет концертов». Ночь за ночью, выдавая ломовой грув, мега рифы, умопомрачительные вокалы и общее опустошение и веселье. Масштабное американское турне, не менее масштабное английское, хэдлайнерское выступление на фестивале в Castle Donington (первое из трех победоносных хэдлайнерских выступлений), возвращение в Австралию для проведения «тура-возвращения домой», потом они отправляются в Париж для того, чтобы записать свой следующий хитовый альбом, For Those About To Rock, а потом все поновой.
Группа, которую сам Малькольм прозвал «пятью бездельниками все еще пытающимися вылезти из канавы» превратилась в профессиональную рок машину, путешествующую на личном самолете, за которым ехали грузовики со светом и сценическим реквизитом. Энгус: «Колокол появился из-за песни Hells Bells с альбома Back In Black – он так классно звучал во время записи, что мы подумали, что было бы здорово использовать его на сцене, так что мы заказали себе реальный колокол в 2,5 тонны весом. А вот пушки появились, когда мы записывали For Those About To Rock. Мы были во Франции, и охранник ночной смены репетиционной студии в которой мы работали смотрел свадьбу Ди и Чарльза по телевизору, и мы слышали как пушки палят с телеэкрана. Так что мы тоже использовали их для шоу. Изначально, мы использовали 21 большое орудие установленное на верхотуре сцены, и нас буквально засыпало искрами, так что нам пришлось достаточно быстро от них отказаться, и мы заказали две огромные пушки, которые мы установили по краям сцены. Реквизит не всегда бывает оправданным. Одно время я таскал на сцене, на спине школьный ранец, из него торчала трубка, из которой шел дым. Из этого ранца постоянно капал горящий гудрон и бывало, заливал мне ноги. Поэтому волосы и не растут в одном месте на одной моей ноге».
Впервые, из-за хитовых пластинок и красочных шоу на концерты группы начали приходить девушки, и определенные группиз которым позавидовал из своей могилы даже Бон. Брайян: «Так получилось потому, что наши песни часто крутили по гребаному радио. Не думаю, что мой внешний вид начал привлекать к нам внимание девушек. Но мы никогда их не трахаем, просто это не в наших правилах, просто здороваемся и не более. Пускай с ними развлекаются наши дорожники, это их прерогатива». Их популярность также привлекла внимание американских христианских фанатиков, которые пикетировали их концерты. Они обзывали AC/DC «сексуальными дегенератами» и «дьяволопоклонниками». Ричард Рамирез заявил, что сокращение AC/DC расшифровывается не иначе как «Антихрист/Дитя Дьявола» (Anti Christ/Devil’s Child) и заявил, что на серию убийств его вдохновили песни альбома Highway To Hell.
Брайян: «Мы не сатанисты, не поклонники черной магии, ничего такого. Эти гребаные проповедники чаще упоминают имя Дьявола, чем мы. Они просто пытаются запугивать людей. Мы же просто веселимся, и не более».
Энгус: «Именно так называемое «Моральное Большинство» решило прокручивать пластинки задом наперед, но это было совершенно бесполезно, потому что мы ничего в свои песни никогда не зашифровывали. Их задело название нашего альбома – «Шоссе в Ад»».
Основной темой песен AC/DC был секс, почти мюзик холл, такой «глянцевый секс», полногрудые женщины, голые сиськи, большие письки, венерические болезни. «Мы группа пошляков», говорит Брайян. «Мы непревзойденные шутники», говорит Энгус. Как написал журнал Sounds: «Обвинять AC/DC в женоненавистничестве, с таким же успехом вы можете кастрировать своего пса за то, что он пытается оттрахать ногу тех, кто приходит к вам в гости».
Малькольм: «Это рок-н-ролл. Чак Берри был мастером по части лирики – даже Джон Леннон назвал Чака лучшим лириком в рок-н-ролле. Он мог петь о сексе на заднем сиденье так, что это было забавно – а вот если бы мы написали песню уровня Sweet Little Sixteen, нас бы скорее всего просто посадили. А вспомните как Литтл Ричард умеет ловко играть словами – и, конечно же, Бон. Мы лишь пытаемся придумать тексты отдаленно похожие на лирику всех этих ребят. Вы только задумайтесь, это же потрясающе, как нам удается обыгрывать все эти «пошлости», когда на самом деле есть всего лишь два или три пошлых момента, но мы никогда не зацикливались на этом. Но мы не похожи на такую «группу настоящих мужчин». К музыке мы относимся гораздо серьезней, чем к лирике, поэтому частенько мы пишем такие «разовые» тексты. Когда рождается музыка, названия песен пишутся как-то сами».
Свой следующий альбом, Flick Of The Switch, они решили продюсировать сами. «Мы попали в ловушку продюсеров которые хотели от нас какого-то разнообразия, так что на этот раз мы решили, «Да и черт с ними, мы все запишем сами»». Не такая легкая задача, как может показаться. Однако в конце 1982 года они устроили себе небольшой отпуск, побывав во всех уголках мира, каждый нашел себе свой дом – Малькольм и Фил Рад в Австралии, Клиф Уильямс на Гаваях, Брайян во Флориде, а Энгус вместе со своей женой датчанкой в Голландии – музыканты группы начали проявлять признаки стресса, оборотной стороны успеха. В студии сложилась напряженная атмосфера. Малькольм и Фил цапались между собой. В конечном итоге, барабанщик ушел из группы.
Малькольм: «Никто никого не увольнял, мы просто наезжали друг на друга, и на следующий день после конфликта, он сел на самолет и улетел домой. Это уже потом распространился слух о том, что он больше не хотел играть в группе». Следующие 10 лет прожил в Новой Зеландии, и занимался вертолетным бизнесом.
Заменив Фила на барабанщика Саймона Райта, группа вернулась к своей обычной рутинной работе: к мировому турне, в рамках которого они дали свой самый масштабный концерт, Бразильский Фестиваль Rock In Rio; выпустили хитовый альбом Fly On The Wall; написали звуковую дорожку для режиссерского кинодебюта писателя страшилок и фанатичного поклонника AC/DC Стивена Кинга, фильма «Максимальное Ускорение», которая вышла как новый сборный альбом Who Made Who, подаривший им очередной большой хит. Потом они выпустили еще один альбом Blow Up Your Video – очередной хит – который вновь продюсировали Ванда и Янг. Но давление достигло своей критической точки. На этот раз пострадал Малькольм Янг. Когда они отправились в американскую часть турне в поддержку Blow Up Your Video, Малькольм остался дома; на его замену был в спешном порядке приглашен племянник Янгов – Стиви. Официально было заявлено, что Малькольм не смог отправится на гастроли по причине «нервного истощения».
Малькольм: «Это было вовсе не нервное истощение. Все эти годы я пил и реально гробил себя, сам того не понимая. Просто это была такая черная полоса в моей жизни. Самое прикольное состоит в том, что я не уходил в запои, я просто постоянно был «на кочерге» и это достало меня, я выпал из реальности. Энгус мне говорил, «Я же твой брат, я не хочу видеть, как ты спиваешься. Помнишь, что случилось с Боном?». Так что мне пришлось временно уйти в отставку и завязать с алкоголем».
Вернувшись домой, он сыграл роль Брайяна Уилсона, писал новые песни. Тот факт, что он спел на демо, породил слухи, которые ходят и сегодня, что типо следующим из группы уйдет Брайян. Однажды вокалисту позвонила собственная мать и сказала, что она слышала о том, что он ушел из группы. «Я рассказал об этом ребятам, типо если верить моей маме, то меня выгоняют из группы. Мы просто посмеялись над этим. А сейчас начали судачить о том, что Энгус споет несколько песен. Должно быть те, кто плетет такие слухи не слышали, как Энгус поет».
Так Брайян остался, а Малькольм вернулся, но Саймон Райт ушел – для того, чтобы присоединится к хэви металлической группе Dio. Они заменили его на Криса Слейда, ex-Manfred Mann’s Earth Band, в его послужном списке также значился альбом It’s Not Usual Тома Джонса. А потом, вполне оправданно, они решили годик отдохнуть, прежде чем начать запись нового альбома. Диск The Razors Edge, записанный в Канаде вместе с Брюсом Файрберном (который продюсировал альбомы Aerosmith и Bon Jovi) имел огромный успех, как у критиков так и в коммерческом плане. Такой продолжительный отдых безусловно пошел им на пользу. Следующий новый альбом, Ballbreaker, выйдет через пять лет, с очередным разрывом в пятилетку до альбома этого года Stiff Upper Lip.
Малькольм: «Два года из этого разрыва мы гастролировали. Мы работали непрерывно. Мы всегда пытаемся сочинять хорошие песни – мы играем в таком музыкальном стиле, в котором трудно придумать что-то новенькое – и мы имеем право взять дополнительное время. Но я бы не назвал нас «праздношатающимися». Через три месяца после окончания турне мы с Энгусом встречаемся, снова джемуем и пытаемся что-то сочинять». В свое свободное время Энгус рисует, а Брайян гоняет на исторических спортивных машинах во Флориде – «В основном это английские машины 50-х и 60-х годов. Я вожу Lotus Cortina Mark I и обгоняю все эти Порше, и всех остальных». Он участвует в гонках HSR, а сейчас Pink Floyd.

 Отправлено: 15.05.07 11:17. Заголовок: Re:

ЧАСТЬ 4

Во время записи альбома 1995 Ballbreaker, Клиф Уильямс с радостью воссоединился со своей старой ритм секцией, своей второй половинкой, Филом Радом. Группа выступала в Новой Зеландии и, учитывая, что они не виделись с Филом 8 лет, они пригласили его на шоу. «Он показался мне все тем же стариной Филом», говорит Малькольм. «Он сказал, «Только позовите, я готов…». И через года два, когда мы начали записывать альбом, мы с Энгусом себе сказали, «А давай его пригласим, поджемуем и посмотрим, что из этого получится», и все было как раньше».
Озорной, почти, что пародийный альбом Ballbreaker продюсировал Рик Рубин – эксцентричный основатель лейбла Def American который прославился продюсируя пластинки треш и хип хоп исполнителей. Двумя годами ранее он работал с AC/DC над песней Big Gun, треком который они написали для фильма с участием Арнольда Шварцнеггера «Последний Киногерой». «Он сказал, что стал фанатом AC/DC еще будучи подростком в Нью-Йорке», говорит Малькольм, «и песня Highway To Hell стала одним из первых треков который он записал с реп группой». Получилось такой странный альянс – Рубин мог сидеть на полу в студии в своих солнцезащитных очках и проводить сеанс йоги, пока в соседней студии Фил Спектор проводил очередной сеанс звукозаписи. («Я не могу это как-то охарактеризовать, но все звучало великолепно», говорит Малькольм, «так звучала его старая девчачья группа. Я проникся, но никто не подставлял пистолет к их голове»). Инженер Майк Фрезер, приглашенный на должность сопродюсера, был «незаменимым» на этом альбоме, и они пригласили его поработать над альбомом этого года Stiff Upper Lip, который знаменовал собой возвращение старшего брата Джорджа. (На этот раз без Гари Ванды; эта парочка осталась друзьями и партнерами, но жила на разных континентах.) Они впервые работали с ним со времен альбома Blow Up Your Video.
Энгус: «Он помог нам, когда мы работали над бокс сетом Bonfire» – подборкой из четырех компакт дисков (пяти, если вы хотели необязательный, ремастированный Back In Black), дань уважения Бону, подборка концертного материала, в том числе упомянутый выше бутлег Live From The Atlantic Studios, и редкости из закромов – «и тогда мы подумали, что было бы не плохо поработать с ним снова. На самом деле последние лет пять он никого не продюсировал и отошел от дел, но даже когда мы работали с другими продюсерами, мы всегда просили его прослушать готовый материал, прежде чем выпускать его. Будучи его младшими братьями, я считаю, что мы до сих пор, даже сегодня, нуждаемся в его одобрении». Джордж также одобрил их «записывайся быстро, сотри все ненужное» студийную философию. «Нам не по душе больше 6 недель тратить на запись одного альбома», говорит Энгус. «Мы не хотим потерять свежесть. Как музыканты, мы всегда стремились записать альбом так, как это делал Литтл Ричард и прочие рок-н-ролльщики 50-х». Метод медленной, скрупулезной записи был одной из их проблем в работе с Риком Рубиным. Брайян: «Он мог прийти ночью в студию и сказать, «Гм, завтра мы попробуем записать эту песню иначе», и под конец записи альбома мы сыграли эту песню в стольких версиях, что сидели и думали, «Господи, да меня уже тошнит от этой гребаной темы!»». По этой же причине они решили не возобновлять сотрудничества с Мэттом Ланджем. Малькольм: «Весь процесс записи был очень долгим – он пытался превзойти звучание Back In Black, и он постоянно стремился добиться такого звучания, в то время как нас интересовала сама музыка – и от этого начало страдать наше исполнительское мастерство».
«Мы могли бы вернуться в прошлое, установить барабаны и усилители, и за пару часиков записать все треки. Теперь же, с учетом современной технологии, две недели уйдут только на подготовку к записи. Мы часто приходили в студию сразу после концерта, мы давали по 5-6 концертов в неделю, бывало, мы заканчивали играть в два часа ночи, потом мчались в студию. Джордж и Гарри могли притащить в студию пару дюжин баночного пива и несколько бутылок Jack Daniels, мы всей толпой вваливали в студию, угорали и записывались, все дорожки записывались быстро. Такие песни как Whole Lotta Rosie и Let There Be Rock записывались в раскованной манере, так словно мы продолжали играть на сцене. Тогда, студия была как бы продолжением сцены».
Энгус: «Я всегда считал, что наши лучшие рокешники были записаны с моим братом Джорджем. Записываясь с ним в студии, мы веселимся, прикалываемся и не замыкаемся на каких-то отдельных деталях. Мы развлекаемся и отлично проводим время».
Веселье и отрыв. Эти слова повторяются в их интервью как мантра. Как группа ZZ Top, музыканты которой продолжают называть себя мелкой, старой, кабацкой группой из Техаса, так и наши герои выглядят и ведут себя как клубная группа которая неожиданно для самих себя оказалась на огромной сцене, в окружении сверкающих огней, громыхающих пушек и колокола весом в две с половинной тонны. «Если вы закроете свои глаза», говорит Малькольм, «вы реально представите себя в клубе, а по сути мы были и остаемся клубной группой с самого первого дня нашей карьеры. Сцена – наш дом».
И именно на сцене я в последний раз видела их, колокол, пушки, матерчатая кепка и школьная форма никуда не делись, их концерты до сих пор похожи на ночь в городе проведенную в компании крайне шумного, слегка тронутого, и очень веселого старого приятеля.
А в это время где-то в Америке, 18000 человек заполнили спортивный стадион. Липкий пол, липкие сиденья в зрительном зале, комбинация выпивки и пиццы, и то и другое вперемешку. Когда большой колокол начинает звонить и группа выходит на сцену, а подростки зажигают свои зажигалки, воздух настолько пропитан алкоголем, что можно подумать, что половина мужского населения города сейчас воспламенится. Фил, Клиф и Малькольм выбивают солидный, уничтожающий все живое грув. Брайян Джонсон притопывает, поигрывает своими мускулами, и орет как безбашенный Дьявол, Энгус изображает утиную походку, карабкается на колонки, подает на спину, озорно молотит ногами и руками в воздухе, и прыгает на плечи роуди для своего выхода в толпу, в которой он теряет один из своих кедов. Пьяные зрители, пилящие на воображаемых гитарах падаю с металлических сидений посередине гитарного рифа и образуют свалку на полу. Пушки стреляют. Публика сходит с ума. Не правда ли приятно, что в этом вечно меняющемся мире, есть что-то такое на что вы можете положиться?
В приложении журнала Rolling Stone Record Guide была дана такая характеристика этой группы, «австралийская хард роковая группа, чья миссия на этой земле по всей вероятности состоит в том, чтобы оскорблять всех своим внешним видом и своей музыкой. И они преуспели в этом деле», по большому счету, «нам все по хер. Мы играем то, что хотим играть, и точка. И это хорошо», говорит вокалист, которого последние 20-ть лет считали новичком, «и никто не умеет делать это также хорошо, как наша группа».
О, а как же Норьега? Он признал свое поражение. После двух дней потока музыки AC/DC, диктатор вышел к американцам с поднятыми руками. «И», говорит Энгус, «они до сих пор не заплатили нам наши авторские гонорары».


Буги Плохого Парня
Пять «обязательных» альбомов AC/DC

High Voltage (1976)

Сборник из двух первых австралийских альбомов спродюсированных Вандой и Янгом – дебютный альбом с таким же названием 1975 и преемник диск T.N.T. На этот сборник попало больше песен с последнего – здесь определился их стиль, минималистичные, простые, с тяжелыми гитарными рифами, блюзы и буги и такая «пошло-веселая» лирика. Распутная классика The Jack и Little Lover («мокрое пятно на твоем сиденье, это не Кока-Кола») вместе с такими простыми и забойными темами как Live Wire и It’s A Long Way To The Top.

Let There Be Rock (1977)

Этот альбом, по словам Энгуса Янга, почти стал для них эталонной записью, «также записывался Литтл Ричард и прочие рок-н-ролльщики 50-х» и принес им первый успех в Англии, они попали в Top 20, а также прославил 100 килограммовую тасманскую девушку по имени Рози. Грубая, похотливая и вечно молодая блюзо-бугивужная смесь теперь приобрела явно металлический оттенок. Лучшие моменты, среди прочих – Bad Boy Boogie, гитарное вступление к теме Overdose, и их вторая ода венерической болезни Crabsody In Blue.

If You Want Blood, You’ve Got It (1978)

Концертный альбом, всего лишь через 4 года карьеры на котором группа играет так, словно они на сцене уже 10-ть лет. Эта пластинка идеально передает всю экстремальность их живого шоу. Великолепные живые версии песен High Voltage, Problem Child, Riff Raff, обязательная Whole Lotta Rosie и распевная The Jack. Закройте свои глаза и вы почувствуете запах пота, когда Скотт поднимает маленького Энгуса на свои плечи для того, чтобы пронести его через толпу. На потрясающей обложке альбома изображен школьник Энгус, пронзенный собственным гитарным грифом, проливающий кровь на голую грудь Бон Скотта.

Highway To Hell (1979)

Их первая пластинка не записанная в Австралии вместе с Вандой и Янгом. Их форма грамзаписи решила: они хотели очистить их для Американского рынка и повторить успех группы в Англии. Когда этот план провалился с продюсером Kiss Эдди Крамером в Штатах, по плану B они оказались в лондонской студии с Мэттом Ланджем. Сохраняя их простоту и немного шлифуя звучание, он спродюсировал их первый платиновый альбом, ударный титульный трек быстро становится обязательной темой для пьяных подростковых вечеринок по обе стороны Атлантики. По мере роста продаж альбома в США, и сделало их еще скандальней, обложка с «Дьявольским Школьником» привлекла внимание Морального Большинства. Тема Touch Too Much стала пророческой, через пол года Скотт допился до смерти.

Back In Black (1980)

Дань уважения Скотту, спетая человеком которого сам Скотт когда-то рекомендовал: Брайяном Джонсоном, бывшего вокалиста английской группы Geordie. «Было не просто записать такой альбом», сказал Малькольм Янг. Помимо их постоянных перепадов настроения, сказывающихся на новом певце – особенно с таким неповторимым, мощным и хриплым голосом – было трудно. «Мэтту пришлось очень серьезно поработать с Брайяном, чтобы он спел просто идеально. И ему хотелось раздвинуть границы звучания – что ему и удалось. Этот альбом до сих пор впечатляет всех тем, как он был спродюсирован». Лучшие моменты альбома разошедшегося тиражом в 10 миллионов копий: You Shook Me All Night Long, Rock And Roll Ain’t Noise Pollution и мрачная «открывашка» Hells Bells.

Перевод-Дмитрий Doomwatcher

 Отправлено: 15.05.07 22:43. Заголовок: Re:

Спасибо ему.